сосиска произнесла:
впереди будет белая полоса.
кто-то спрашивал,
кем бы я стал, муссоном или пассатом,
будучи ветром,
или шляпой несомой потоком,
шляпой из легкого фетра,
какой бы я выбрал ветер?

и я забирая то вверх,
то вниз, то левее,
и иногда - правее,
уклончиво отвечал:
уж точно не суховеем.
смертельная туча, подобная
насекомым,
может быть, саранче,
может, что инопланетным и незнакомым,
не про меня.

тем паче, пассатом бы тоже не стал:
он заключен в жестяные рамки
законов природы,
шара, его вращений.
муссон же - родной переменчивый
извращенец,
но тоже что-то совсем не то,
и я не верю в удачу,
и фетровой шляпой не стал оттого бы,
что в диком ветре
меня бы, скорее всего, потрепало,
и ветер, хватая в зубы,
меня бы на части рвал.

сосика смешная: нацелилась на штурвал.
желала обадривать едока,
обещала удачу.
и даже упрямый нефаталист
невольно смотрел на мачту
может быть
в паруса дунет рот Посейдона.

но нет.
с неба без облаков льется прощальный свет,
и говорит:
"уходя, уходи без стона".

мы же не станем
играть в кошки мышки с жестоким солнцем.
не распахнем кингстоны. будем бороться.
встанем
плечо к плечу.
подуем в широкий парус.
когда не хватает дыхания только малость,
подуем! живее! сильнее! немного выше!
и вот уже тень на юте, на самой крыше.

и вот уже тень.
мы готовы идти на запад.
и штиль, поджав хвост, убежал,
и нас больше не держит в лапах.

и кто-то спросил меня:
ты прошерстил всю библиотеку,
ты знаешь по именам все ветры,
какой ты ветер?
и я отвечал:
я дыхание человека.
сильнее, чем километры,
чем все, что есть на планете.