Остывшие угли лизала вода, шипел раскаленный воздух.
Словно рухнула в море звезда, а за ней потянулись другие звезды.
Так сверкнула в граните сталь вкраплениями железа.
А под ногами - серый гравий, берег волнами изрезан.
И, взбешенные, мчались прочь, кони дикие небесного воина.
Им никто не хотел помочь, они ничего не стоили.
И только бесплатная горечь пены, дарованная с усмешкой,
Черные угли стали поленьями, а мир стал сплошной пустышкой.
И только дельфин где-то кричал, внизу и за горизонтом,
Я в тот день пса повстречал, который кликал меня оборотнем.
- Послушай, старый матерый вожак! Такие, как ты, не уходят,
Тебя заставят от боли визжать, если ты примешь холод.
Звезды строем шагнут за тобой, наивные, будто дети,
Поэтому жди, вожак, глухо вой, клыками кусая сети.
Он побежал верно за мной, вонзая белые зубы
В землю, он жадно жрал перегной, только чтоб выжить снова.
Мы миновали бурю пурги, я обратился зверем.
В черной глуши родимой тайги, мы отыскали кельи.
В норах волков царил только мрак, не видно ни зги, как веришь,
И, спотыкаясь о трупы собак, мы отыскали двери.
Это не двери, а будто врата, высокие и резные.
Что там за ними, а, что же там, лишь бы не вихри шальные...
- Ступай вперед, мой сильный вожак, и отопри засовы.
Ты там свой, только я чужак, там черные волчьи зори.
И говорят, будто есть зима, не как абсолют, как время,
Там не воюют, не пьют вина, а оттого не пьянеют.
Ты, вожак, теперь не уснешь, в снах потонула правда,
Ты больше не раб, мой великий вождь, тебя ждет вечная слава.
Из щели меж врат потянул сквозняк, я носом повел - запах страха,
"Я за тобой иду, мой вожак, здесь нет ничего, кроме праха".
И я осмелился прыгнуть в высь, лишь хохот летел безликий,
Я думал: матерый волк, берегись, а вслед мне бежали крики.
Льдины летели одна на одну, но я уже видел лишь небо,
Старый волк несся за мной, тонул меж сугробами снега.
Я подал руку: "Держись, мой брат", но он отвечал: "Я Фенрир.
Убей меня или обнимешь ад, ты приручил не зверя.
Ты отхватил от плоти богов один кусок здоровенный,
Я теперь тьма, я больше не волк, я больше не волк твой верный".
Меня взяла хмельная тоска: на небе звезд не осталось,
Выстрел вдруг прозвенел у виска, Фенрир глядел ласково.
Он упал, но взлетел не вверх, только упал на землю,
И везде вырастали цветы, укрывая его могилу.
Огромный, клыкастый и злобный пес, он был теперь безопасен,
А ветер навеки душу унес в останки от наших басен.
И зерна звезд дали ростки, пустившие черные корни,
А до неба взошли мостки, почву глодая со стоном.
И развернулась дикая синь, глаза волкам выпивая,
Мы за вратами, но здесь пустыни, только пустыни Рая.
Кому дорога и мила пустота, пусть даже она и цветная?
Я бросился вниз, распахнув крыла, и рухнул на землю камнем.