"Или это холод?" - говорил, обнимая шею волчью,
"Может, в огне метели сгорел?" - отвечали духи,
Мастер Ветра сегодня снова ко мне приходил ночью,
Мастер Бурана и Мастер Пурги, его проклинают старухи.

Он обещал, что возьмет в рукавицы снежные мою душу,
Он мне сказал, что никогда не забудет меня и не бросит,
И еще он шептал, что если я хоть немного трушу,
То пусть прозвучит признание в этом, коль он попросит.

У Мастера Ветра черные волосы, тонкая полоса бороды,
Серые, как море Севера, иронии полны глаза,
Он по снегу шагает вдаль и не оставляет следы,
Я слышу там, за порогом, как говорит его глашатай, гроза.

Громом слова его кричат, вторя Бурана гласу,
Мастер Ветра сидит в кресле у моего камина и греет холодные руки.
Я протяну сейчас пальцы, коснусь изумрудной кирасы...
Но нет, я не имею права. По комнате текут гитары Мастера звуки...

Внезапно, дверь отворяя, входит моя подружка.
"Кто этот юноша?", - говорит, зачарованно глядя на духа.
"Кто он?" Я улыбаюсь, с коленей смахнув белесую льдистую стружку.
Волосы Мастера Ветра мягче ирландского пуха...

"Она не видит волка. Меня лишь чует дрожащим сердцем.
Она бледнее поляны зимней ясною лунной ночью,
Треплет жгучий мороз ее девичье слабое тельце,
Она б умерла, кабы была моей дочью".

"Мастер, скажи мне, Туман нашел в себе зверя?"
Полупес-полуволк  у моего плеча подняв косматую голову.
"Не думай, не лги себе, не было этой потери,
Видишь, в очах волка до сих пор расплавлено олово?"

Станум, огонь, черно-белые капают капли, текут по полу,
Дух огня растворен в костре, в обуглившихся полешках,
"Уходи, сегодня я занята слишком для разговора, подруга".
Мысленно добавляю: "В этой игре ты всего лишь пешка".

Огнистая морда волка сунулась из камина,
Смотрела по сторонам, дыхнула жаром и эхом.
Мастер поднялся на ноги. Коснулся огня цвета младой рябины,
Соединился с волком и стал искры пушистым мехом.

Я уходила одна, после баллад и сказок,
След струился вперед, загривок волчий согрел ладони,
Мастер летел высоко-высоко на полозьях своих салазок,
Я не вернусь назад в эту ночь, как ни крути, душа моя снова в агонии.