Кольчуга рыбы-убийцы надежнее бронежилета.
В доисторических списках имя
мое
никогда ничего не значит,
Было великое сильное племя,
Воители,
только бессильный мальчик
шел своей жизнью за волчьим следом,
по бесконечным вертлявым тропам,
"Я в это верю, настанет лето,
Укроет зеленым костлявые топи,
Оденет в листья рыжие сосны,
Склонившись над гнилью, оплачет осень,
Есть только восемь, всего лишь восемь,
В лодке моей несущих весел,
Правил, что ниц пасть заставят пред силой,
Великих законов, что выше церквей,
Меня эта лодка веками хранила,
Сплетенная из ивовых ветвей".
Первая заповедь - верность тропинке,
Которой я брел за когтистыми лапами,
Бежал то по дерну, а то по суглинку,
В клочья из липы порвав свои лапти.
Вторая заповедь - звон меченосцев,
Штыки или шпаги, стальная кольчуга,
Красно от костров копоти солнце,
В сече друг потеряет друга.
Третья заповедь - тьма за камнями,
Ночь в танце света со светляками,
Пауза, чтоб зализать свои раны,
И вновь исполнять первую заповедь.
Четвертая заповедь - люди не правы,
Коль загоняют в тесную клетку,
Тех, кто славит лесные травы,
Кто у дубов не сломает и ветки.
Пятая заповедь - бой до победы,
Даже если исчерпаны силы,
Клятва дана, исполняй обеты,
До самой черты и до самой могилы.
Шестая заповедь - воля ломает
Тесные путы коптящих небо,
Где-то в тревожном вечернем мае,
Я начал план от стада побега.
Седьмая заповедь - рабство бессильно,
Я не желаю давно поклоняться.
Струны порвал я тончайшей лиры,
Ноги сбил в кровь, но не думал сдаваться.
Восьмая, последняя - воин свободы,
Ты его в свете луны не видишь,
Там далеко, где шальные воды
Стикса, он ваши мольбы услышит.
Но он не внемлет - мощны удары
Бьющих тараном врата цитадели,
Воин свободы, седой и старый,
Лишь рассмеется в лицо их цели.
Если метель обнимает лодку,
Глаз не сомкну, в тишине глубокой,
Песня ласкает сухую глотку,
Хочется выть и рычать, да и только.
А за холмами бессчетное войско,
Рать салютует, красны знамена,
От крови оружие стало скользким,
Моя тропа теперь вне закона.
Кремень о кремень, вспыхнули искры,
Воды Стикса черны и бездонны,
Что я искал на притоках Стикса?
Воина, что непокорен, как море.
В доисторических списках имя
мое
станет тем же, что слово "ересь".
И суррогаты древней святыни
Растут на дорогах, где раньше цвел вереск.
Мир истребят подонки, мне не допеть куплета,
Мальчик на дне реки Стикса помнит красу рассвета.
Явился. Высокий всадник
на вороной кобыле,
Здравствуй, знакомый странник, славное наважденье.
И если однажды спросят, что было в последнем куплете,
Отвечу: "кольчуга рыбы
надежнее бронежилета".